Воины СПИДа: Сережа и Марина

Пока мы едем к ним в гости в Мытищи, Сережа рассказывает, как несколько лет сидел вместе с женой в «жесткой системе», то есть не выходил из состояния наркотического опьянения, как у них пять лет назад родилась дочь, а потом жену Марину посадили, а потом Сережа перекумарил в наркобольнице, а потом попал в реабилитационный центр, а жене дали 12 лет, и он опять сел на иглу, а потом еще реабилитационный центр и опять то же самое, а потом поехал в монастырь, завис в Москве, стал ходить на встречи «Анонимных наркоманов», что-то щелкнуло, ну в общем, он уже четыре года как стеклышко, работает, комнату купил в Мытищах, жену из тюрьмы вытащил, дочку от тещи домой привез.

Мое слегка снисходительное восхищение смешивается с тоскливым ожиданием. Я еду в Мытищи, в комнату в коммуналке, к наркоманам, хоть и в завязке, и от мысли, что там я увижу пятилетнего ребенка, мне не по себе. Когда мы приезжаем к Сереже и Марине домой, становится немного стыдно, потому что их дом оказывается самой уютной комнатой в коммуналке в Московской области. Дочка в смешных полосатых шортиках втягивает меня в дискуссию о мягких игрушках, родители заваривают чай, мы сидим на прикрытом чистым одеялом диване и пьем чай на стеклянном журнальном столике, а дочь уже требует, чтобы ей поставили компьютерную игру. Сережа и Марина при этом кажутся такими же обалдевшими, как я, будто не могут понять, за что им такое счастье.

– Когда меня закрыли, тогда и проверили, — рассказывает Марина. — Вывели из камеры и сказали: «У тебя ВИЧ». У меня уже суд был, дали 11 с половиной. Их, врачей, спрашиваешь, какие лекарства есть, а они прям угорают: «Да какое — год-два проживешь».

Когда Сережа получил от нее письмо, он плакал: боялся, что инфицирована дочь. Оказалось — нет. Повезло: девочка родилась с абстинентным синдромом — в утробе «сидела на игле», — но отклонений вроде нет. Сам Сережа инфицирован.

Марина, между тем, как она выражается, впала в ступор, то есть изрезала себе предплечья до сухожилий и кости. А потом, когда уже откачали, а затем еще поставили диагноз «туберкулез» и продержали как заразную три месяца в запертой камере в больничке, случилось что-то странное. «В тюрьме это все есть, — объясняет Марина, имея в виду наркотики, — но я уже не могла. Один раз женщины в камере варили, я у них выкинула».

Я чего-то не понимаю. Вот люди были молодые, здоровые, жить не хотели. А теперь Сереже — 31, Марине — 28, у них ВИЧ и гепатит, ребенок на руках — и они вдруг жить захотели?
– Теперь, наоборот, по кайфу жить, — говорит Марина.

– Есть такая вещь, как конфронтация со смертью, — говорит прошедший несколько реабилитационных центров Сережа. — Теперь каждый день по кайфу. Стал новым человеком.

– Я до сих пор его не знаю! — смеется Марина.

Маша Гессен

Большой город